Так боязно кому-то сейчас,
Под доскою уж не шуршит.
Не моргает хищничий глаз
В омуте сумеречной тиши.
Миска давно пуста.
Из полумрака окон
Белой луны молоко
Косо льётся на пол.
Белая бабка лежит.
Лохмы распущенных прядей
С холщовой подушки спадают
Как кудель паутины в чулане.
Нитей исток ключевой
Неба ночного клубком.
Играя большою водой,
Наводняет лучами дом.
Из тьмы духоты чердачной
Доносятся песни сверчков.
Веками полупрозрачными
Движенье белёсых зрачков.
Дрёмы белую кальку,
Тонкую грань миров,
Медленно разрывает
Грибницею погребов.
Ангельский час на пороге.
Плоть не в плену естества.
Она что туман при дороге,
Как в кадке дождевая вода.
Свет теперь не играет,
Нитей уже не прядёт.
Тянет удой сухожилий,
Спать совсем не даёт.
Бабка, восставши от сна,
Тихо плывёт по жилищу.
Неспешна и воли полна,
Тени вчерашней не ищет.
Раскрыла старый служебник,
Ладно шепчет, не видя строк.
Уж в зареве складень медный
И кошка простёрлась у ног.
На лавке про́пасть дремоты,
Там маленькой девочки сны.
Чисты как ручей, беззаботны
И негой рассветной полны.
Свет заливает ложе,
Касается будто любя.
Жар луча потревожит.
Заворочается дитя.
Проснётся. Усядется с краю,
Поводя́ бесстрастным взором.
А скатерти кайма кружевная
Распишет печь тенью узоров.
Бабка присядет рядом.
Заключит в объятья свои.
Простоволосую одарит
Лобзанием тихой любви.
Перст проведенья незримо
Раскручивает прялку миров.
Мотив домотканой картины
Со скрипом дощатых полов.
08-11.2020